18. В рубрике «Журналистика» на стр. 78 напечатана статья Лукаша Орбитовского под названием:

У нас с ксендзом Гилем как-то возникла сумасшедшая идея, порожденная нездоровым самодовольством. Мы планировали отметить день рождения вместе, желательно в День поминовения усопших, и пригласить всех наших бывших подружек. Буквально всех: от предметов лицейских воздыханий до женщин, разбивших наши сердца. Тех, чьи сердца мы разбили, тоже надо было бы пригласить, вот только тут наша роль оставалась неясной: глупо было бы игнорировать собственную вечеринку, а, к сожалению, присутствие на ней означало бы, что следующего дня рождения для нас не будет. Но предприятие сие казалось заманчивым, несмотря на перспективу гибели от рук бывших возлюбленных: было жутко интересно, а что еще может случиться, когда такие люди когда-либо встретятся друг с другом?

Киноиндустрия воплощает в жизнь подобные мечты и это почти всегда приводит к катастрофе. Так и хочется сказать: «Тот кто сеет кроссовер, пожнет кавардак». Нам очень нравился цикл фильмов «Чужой», мы с удовольствием следили за приключениями Арнольда, пока он боролся с Хищником, но тем не менее именно киновстреча этих двух космических видов живых существ (я не имею в виду Арнольда, хотя Австрия также существует в другой галактике по отношению к моей) вылилась в поистине голливудский катаклизм. А если соединить судьбы Фредди Крюгера и Джейсона из «Пятницы 13-го», лишив их халтурного очарования оригиналов, я боюсь подумать даже , что с ними далее случится – хотя визит к ним куклы Чаки может внести некоторое оживление. Такие коллажи исходят из ошибочного представления, что если людям нравятся Фредди и Джейсон, они будут безмерно рады увидеть их вместе. Возвращаясь к примеру из начала этой статьи: я обожаю Касю и искренне люблю Стасю, но если увижу их вместе, это вряд ли сделает меня счастливее.

Иначе обстоит дело с призраками и привидениями. Извлеченные из прошлого, собранные на полуночной сходке, они вызывают улыбку, особенно если сами не сторонятся веселья. Давайте представим Дракулу (к тому же удвоенного!) прекрасно проводящего время с Ван Хельсингом. Им сопутствует Ужасный доктор Файбс, он же Мэтью Хопкинс – охотник на ведьм. И многие другие. Это попросту невозможно, но однажды все же случилось – в фильме «Дом длинных теней» Питера Уолкера. Там появляются Кристофер Ли и Питер Кушинг, прославившиеся в том числе своими ролями в фильмах ужасов студии «Хаммер» и в «Звездных войнах», Винсент Прайс («Последний человек на Земле» и множество дешевых фильмов ужасов), а также Джон Кэррадайн («Вой» и множество еще более дешевых фильмов ужасов). Все полные энтузиазма, хотя, наверное, немного напуганные буквализмом слэшеров, доминировавших в восьмидесятых годах.

Это утопающее в контекстах кино невозможно понять, не посмотрев несколько десятков фильмов 1950-х и 1960-х годов. Зритель без подготовки не уловит шуток и не поймет заимствований, почему на экране буйствует эта гериатрическая банда, а история явно движется в сторону готики из героических времен цветной кинопленки. Вместе с тем это призраки. которые мне ближе всего, извлеченные из умирающего мира, который уже нельзя воскресить: это привидение дедушки, который восстал из могилы, чтобы рассказать очередную сказку в честь рождественской ночи или на праздновании дня рождения со всеми бывшими подружками.

А начинается фильм весело, с пари, заключенного с Кеннетом Меги — популярным писателем, презирающим романы «ужасов», на то, что он за одну ночь напишет новый «Грозовой перевал», за что он заработает 20 000 баксов, немалую сумму даже по нынешним временам. Чтобы облегчить себе выполнение этого непростого задания, мистер Меги отправляется в пригородный дом, где помимо жуткой легенды, старой мебели и титульных длинных теней, ему неустанно кто-то докучает: слуги, которых там не должно быть, секретарша его литературного агента и, наконец, кучка стариков, съехавшихся в этот самый дом на некую загадочную семейную сходку. Ему хотелось бы их всех изгнать из дома, но понятное дело -- даже стариковская вечеринка при свечах выглядит занимательно, особенно для столь творческой личности, в особенности когда эта личность работает на условиях сдельщины. Ситуацию усугубляет местная легенда о мерзком брате-убийце, заточенном на чердаке на веки вечные, что соответствует действующим в регионе семейным обычаям. Кто кого играет, разумеется, не требует уточнения, разве только бумагомарака жутко деревянный, даже жаль становится, что смерть им не больно-то и интересуется.

Тот фильм, в котором его создатели весело резвятся, обычно приносит зрителю страдания; и наоборот, легкое, энергичное кино рождается в сизифовых муках. В случае «Дома...» мы имеем очередное исключение, которое вместе с предыдущим делает постановку совершенно уникальной. Актеры чудесно сочетают халтуру с полной отдачей, подмигивают так, чтобы сгустить атмосферу и в то же время ничего не испортить, думаю, что даже оператор в некоторых моментах посмеивается, причем так, что почти валится на штатив. Сюжет ни разу не превращается в фарс, предлагая зрителю целый набор жанровых решений, и более того -- игру в подвешивание реальности в сомнениях. Нашему герою нечто кажется? И точно кажется. Ну раз так, и призраки, пожалуй, тоже присутствуют. Ну а если призраки налицо, значит тут имеется некий заговор. Создатели фильма множат финалы, ставят тяжелую концовку поверх предыдущей, и вот уже я прощаюсь с фильмом, очарованный и получивший удовольствие, как будто только что выехал из «страшного туннеля» в парке развлечений.

Кушинг, Кэррадайн и Прайс уже давно пребывают в загробном мире, и меня даже чуточку удивило, что они на киноэкране не выглядят полупрозрачными. Зато я рад празднику преклонения перед Кристофером Ли, который то и дело появляется в высокобюджетных постановках.

А фильм я воспринимаю как воздание чести всей четверке.

«Дом длинных теней» (“House of Long Shadows”). Режиссер Питер Уолкер. В ролях: Кристофер Ли, Питер Кушинг, Джон Кэрродайн, Винцент Прайс. США, 1984.

Дабы не оставалось недомолвок…

Ксендз Гиль – герой двух романов Лукаша Орбитовского, написанных им в соавторстве с Ярославом Урбанюком (Jarosław Urbaniuk): “Pies I klecha: Przeciwko wszystkim” (2007) и “Pies I klecha: Tancerz” (2008) W.

18. На стр. 78 напечатана рецензия Лукаша Орбитовского/Łukasz Orbitowski, которая носит название:

Потрепанные фильмы самые красивые. Возможно вшитые в произведение изъян, разложение, несовершенство -- вызывают очарование. Хороший фильм – это как девушка без переднего зуба, клавишный комплект отнял бы всю прелесть. В случае «Четвертого вида» возникают сомнения – я уже не знаю, просто не могу вспомнить: девушке выбили двойку или всю челюсть разворотили? Ибо вот: поначалу появляется Мила Йовович – красавица, но она как будто хочет выпрыгнуть из своей красивой кожи, чтобы убедить меня в том, что нечто такое-этакое действительно случилось.

И далее идем по парадокументу. Это история об Эбби, молодой женщине-психологе, проводящей исследования в маленьком городке на Аляске. Всем жителям снится странный сон о сове, которая вовсе не сова -- на самом деле инопланетяне устроили там себе лабораторию, где что-то тестируют, что-то комбинируют и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться -- несовершеннолетнюю дочь героини вот-вот похитят. При этом авторы фильма двоятся и троятся, пытаясь вдохнуть свежесть в костенеющую формулу имитации истины, экран делится на четыре части, а актеры дублируют «инсценизированные» фрагменты вперемешку с «подлинными» фрагментами записей.

Если бы «Четвертый вид» подсунули бы какому-нибудь сценаристу, лучше всего такому, который увлекается фильмами Майкла Манна, случилось бы страшное. Парень рвал бы волосы на голове, выражая этим свое разочарование. Поделка Осунсанми (попытайтесь повторить его фамилию три раза подряд) производит впечатление отскока, ну хорошо -- тумака в великой борьбе между голливудской условностью и по-своему понятым реализмом. Фантастическое кино имеет свои привычки, оно требует подразделения на эпизоды и объяснения тайны. Присутствие звезды подчеркивает ожидание. Тем временем жизнь складывается совсем иначе.

Давайте предположим, что Малдер прав, НЛО действительно похищают людей, выполняя таким образом фрагмент более масштабного зловещего плана. Инопланетяне стараются оставаться незамеченными, высокие технологии способствуют маскировке, а вдобавок упорная вера в похищение выставляет человека на всеобщее осмеяние, даже сулит ему направление в сумасшедший дом. Так что творите, серые сволочи, что хотите – родственники похищенных обречены на пекло беспомощности. Дочь Эбби никогда не найдут, у ее матери нет ни малейшего шанса узнать что-либо о ее судьбе, кроме жуткого ощущения, что девочка находится где-то outh there и страдает. НЛО прилетело, забрало, и конец на этом. Мы обречены на мучения – после фазы борьбы и поиска truth приходит время на дожитие нашей жизни, то есть на горькое принятие безвозвратности утраты. Если кто-то из моих близких будет похищен, судьба Эбби станет моей. В этом смысле «Четвертый вид» — одна из немногих попыток серьезно заняться несерьезным явлением похищений -- как бы странно это ни звучало. Поп-культура серьезно относится к маловажным вещам или, скорее, восстанавливает их истинную силу. «Четвертый вид» спорит с «Близкими контактами третьей степени» Спилберга не только в области жонглирования циферками. Межпланетный оптимизм уступает дорогу беспомощности при столкновении с неизвестной силой.

Но Голливуд —это кровавый и прекрасный принц, требующий дани в повествовательных правилах и уловках, соответствующих условностям. Поэтому мы получаем типично horror-ную (в данном случае отличную) завязку сюжета, попытку стирания грани между гипнозом и экзорцизмом, какие-то совершенно неоправданные флэшбеки с каким-то кретинским сверлом и еще более кретинскими тенями. Телеги навоза мало, подвезем его еще и тачками. «Четвертый вид» — это краткое изложение всех возможных уфологических тем – от огоньков в небе, через похищения, а далее маячат, вероятно, Бермудский треугольник, шумеры и деникеновские витки сюжета. В этом контексте я не могу понять еще одно проявление непоследовательности, а именно глуповатое умалчивание целей экспедиций Серых на Землю. Возьмем хотя бы игры, фильмы и книги об НЛО. Речь идет о контакте? Понимании? Изучении человеческой цивилизации? Ага, как же!

НЛО прилетают, чтобы похищать коров и овец, статистика не лжет. А в «Четвертом виде» ни коров, ни овец нет. Этого понять я не могу. Однако у меня есть голливудский рецепт исправления формальных недостатков, коим является спускание с поводка уже хрипящего от нетерпения штатного лекаря-исправителя сценариев.

Всем известно, что фильм должен состоять из трех частей, но здесь мы находим только две: до похищения и после него. Явно не хватает самого главного, то есть столкновения, конфронтации. К счастью, актерские достижения Милы сами по себе являются ответом. И вот как я это вижу. После серии похищений инопланетяне вторгаются на Землю, жгут, режут, разрушают и грабят, как и в «Войне миров». Эбби преодолела уже травму, она понимает масштабы угрозы, поэтому бросается спасать человечество. Сначала она собирает все, что может послужить ей оружием, затем впрыгивает в куцое платьишко – и давай крушить НЛО-вцев миллионами. Уж кто бы кто, а эта девушка это умеет.

На данный момент самым интересным фантастическим фильмом в документальном стиле является «Озеро Мунго». Эта скромная кинопостановка из Австралии выполняет схожие с «Четвертым видом» задания, но в отношении привидений. Милла Йовович, в свою очередь, недавно снялась в «Идеальном побеге» — триллере, столь же предсказуемом, сколь энергично и очень умело снятом.

20. В рубрике «Статьи» размещена статья Лукаша Орбитовского/Łukasz Orbitowski, которая носит название:

Некоторые истории похожи на гидру: если отрубить голову, вырастут еще три.

И было так, детки. В счастливом королевстве жили-поживали король и принцесса, и их так любили подданные, что им приходилось носить специальные комбинезоны, чтобы защититься от задавливания в объятиях насмерть. К сожалению, появился дракон, который захотел съесть принцессу. Из-за объективных трудностей он набрал подкрепления из низов общества, но тут появился рыцарь, который изрядно дракона потрепал и даже, может быть, отрубил ему голову. Он получил в награду то, чем обычно рыцарей и награждают, и наслаждался счастливой жизнью с супругой до тех пор, пока королевство не посетил красивый менестрель.

Заменим королевство на курорт, поиграем с деталями и у нас сами собой получатся «Челюсти» Спилберга. Ошеломляющий успех этого фильма во многом был достигнут благодаря точному переносу побасенки о драконе в современные реалии. Ведь американская акула не имеет ничего общего кроме характерной формы с хищной рыбой, это древняя и жуткая бестия, а в конце фильма мы находим в море рыцаря в сопровождении оруженосцев.

А что получится, если мы все это переснимем, просто ради забавы?

Клянусь, я ничего не знал, я взялся за просмотр фильма «Лейк-Плэсид», полагая, что меня ждет что-то серьезное, насколько фильмы о монстрах могут быть серьезными. Уже первая сцена вызвала подозрения, хотя в то же время более horror-ного начала нельзя и желать. У нас есть титульное озеро, два парня на лодке, один из них шериф, другой готовится нырять. Это сюжетное решение позволяет нам угадать, кто умрет, а кто поживет еще столько-то.

Шериф осыпает зрителя саркастическими фразами, а поскольку его играет Брендан Глисон (тот, который со странным глазом из «Гарри Поттера»), радости полные штаны. Затем на поверхность озера возвращается половина ныряльщика, ну и дальше понеслось.

Лейк-Плэсид — вполне себе идиллическое место, если вычесть сезонную активность медведей, но даже гризли не стал бы так расправляться с человеком. Подозрения падают на крокодила, но откуда там взялся этот зверь? Слишком холодно, однако факт налицо -- в штате Мэн появилась большая ящерица. К бестии словно магнитом притягивается вагон оригиналов, в том числе привлекательная биологиня, недавно впавшая в депрессию и жутко нервничающая, сумасшедший охотник на крокодилов, красивая женщина-полицейский и шериф, с которым мы уже познакомились в лодке. Этот последний ни в какого крокодила, конечно, не верит, но известно, как это с верой бывает. Некоторых людей нужно укусить за задницу, чтобы они поверили.

Шутка в Лейк-Плэсиде имеет принципиально иной характер, чем шутки в пародийных фильмах – здесь поскальзываются на шкурке от другого банана. Режиссер решил не чураться ужаса: когда к действию присоединяется крокодил, он действительно кровожадный, и некоторые сцены, как та, в которой испуганный медведь умирает в огромных челюстях, долго остаются под черепом. Ужасность соответствует по напряжению голливудской кинопродукции и удачно уравновешивается забавными диалогами и умелым фарсом: сумасшедший истребитель драконов то и дело расставляет ловушки, в которые попадает разгневанный шериф. Может, это и глупо, но вид болтающегося на веревке вниз головой парня заставляет меня забыть о собственных несчастьях.

И вот, значит, сижу я с отвисшей челюстью, пялюсь в экран и пытаюсь найти ключ к разгадке событий, разворачивающихся на нем. Шериф перебрасывается шуточками с сумасшедшим драконоборцем совершенно комедийным, безобидным для них обеих образом, ведь известно, что за кадром они станут закадычными друзьями. Крокодил на самом деле — лапочка и домашнее животное, пани биологиня влюблена в джентльмена, в их поведении есть нечто от кокетливого заигрывания девочки из воскресной школы с умственно отсталым министрантом. Ужасы, бывало, смешивали с комедией, приключенческим фильмом и так далее, а в случае с «Лейк-Плэсидом» дошло до чего-то еще не бывалого, тут ужасы скрестили с семейным кино. Правда-правда. Крокодил принадлежит к той же вселенной, что и акула из «Челюстей», но персонажи заимствованы из «Домика в прериях», в который возвращается Лесси. Гениальная по замыслу и исполнению идея: ведь семейный фильм сам по себе чертовски скучен, нужно завести его интенсивным хлопаньем челюстью, чтобы оно получило смысл. «Лейк-Плэсид» можно смотреть с девочкой и прабабушкой, показывать его курортникам и нервно больным.

Мне всегда казалось, что если бы болотный монстр сожрал доктора Куинн, этот сериал можно было бы смотреть.

А еще я смог насладиться созерцанием Билла Пуллмана -- парня, сыгравшего, наверное, миллион ролей, из которых значимой является только одна: Лонстара из «Космических яиц» Мэла Брукса.

Даже если этот актер сыграет Отелло и Шиндлера одновременно, где бы он ни появлялся, в чей бы образ ни вселился, для меня он всегда останется Лонстаром. Благодаря ему я катался со смеху на половине фильма «Шоссе в никуда». Пуллман, впрочем, единственный актер, который пытается как-то сдерживаться в «Лейк-Плэсиде», остальные играют динамично, не боясь переигрывания, что во многом определяет характер фильма. Но идите все лесом. Брендан Глисон настолько фантастичен в роли невротичного, сварливого, храброго и невезучего полицейского, что фильм принадлежит ему.

”Lake Placid”. Reż. Steve Miner/ Występują: Bill Pullman, Brendan Gleeson, Bridget Fonda. USA, 1999 («ЛЕЙК-ПЛЭСИД». Режиссер Стив Майнер. В ролях: Билл Пуллман, Брендан Глисон, Бриджит Фонда. США 1999)

15. Статья польской писательницы научной фантастики и фэнтези Анны Каньтох/Anna Kańtoch носит название:

У Анджея Сапковского и Ричарда Моргана, в романах о евреях Аляски и охотниках на вампиров, в серьезной фантастике и фантастике совершенно не серьезной -- то и дело можно встретить литературные идеи, патенты и персонажей, которые немедленно ассоциируются с лучшей классикой черного криминала.

Рэймонд Чандлер – выдающийся творец. Один из немногих писателей, к которому относятся с одинаковым вниманием как поклонники поп-культуры, так и литературоведы. Неудивительно, что его влияние на авторов сотен и даже тысяч написанных позднее произведений неоспоримо. Его мастерство в установлении канона и формы «черной криминальной истории» заключалось также в идеальном сочетании элементов, уже встречавшихся в различных сюжетах. На протяжении веков в литературе мелькали персонажи детективов, циничные остроты и мрачные, двусмысленные миры, полные полутьмы. Чандлер, однако, объединил их в единое целое, так что сегодня каждый из этих элементов, используемых любым автором, немедленно ассоциируется с детективом Марлоу в легком подпитии, с его неизменной шляпой и неотразимым личным обаянием.

Герой

Это, впрочем, самые простые и наиболее популярные ассоциации, связанные с этим персонажем. И подобные черты можно без особого труда найти у героев фантастики.

Инквизитор Мордимер Маддердин обладает тем же магнетическим обаянием, которое позволяет ему наслаждаться прелестями очередных женщин, щедро одаренных природой, причем классическая уже моральная двусмысленность сыщика в книжном цикле Яцека Пекары доведена до крайности. Мордимер – персонаж почти отрицательный, некоторые его положительные черты связаны с тем, что он, возможно, не столь жесток, как может показаться на первый взгляд, и что он все же, несмотря ни на что, кажется немного лучшим, чем окружающие его люди.

Торкил Эймор (герой книжного цикла Марцина Пшибылека) тоже не имеет проблем с поиском женщин, у него хватает как реальных, так и виртуальных любовниц, а вместо классической шляпы — это очаровательное подмигивание читателям – он носит «биошляпу».

И, наконец, Оуэн Йетс, персонаж, наиболее похожий на Филипа Марлоу. Человек, который на вопрос: «Кто у тебя в авторитете?» отвечает: «О! Таких множество! Я люблю и уважаю Эдварда Вернона, Джона Уокера, Гаспара Кампари, Лукаса Болса, Франческо Кинзано. Вернон — изобретатель грога. Остальных ты знаешь». Что интересно, с течением времени этот персонаж все больше отклоняется от традиционного образа всегда жесткого сыщика-одиночки.

В последних томах Йетс уже пожилой мужчина, обремененный семьей. И возможно, Эугениуш Дембский продолжает идею самого Чандлера, ведь в «Пудл-Спрингс» (“Poodle Springs”, 1965, роман, завершенный после смерти Чандлера Робертом Брауном Паркером) мы впервые имеем дело с женатым Марлоу.

Однако Марлоу -- это не только любовь к красивым женщинам и крепкие кулаки. О чем легко забывается, Марлоу также обособленный, одинокий человек. В позиции Марлоу чувствуется забавное отвращение к миру, а сам сыщик иногда создает впечатление человека, перенесенного в настоящее из другого, лучшего времени.

Это обособленность, отчужденность часто смягчается в творчестве фантастических наследников Чандлера. Да, герои «другие», чаще всего из-за необычных способностей или предпочтений. Маддердин использует магию, Феликс Кастор, типичный для конвенции «негодяй с золотым сердцем» видит мертвецов и дарует им с помощью музыки вечный покой. Гарри Дрезден из романов Джима Батчера (Jim Butcher) цикла «Досье Дрездена» (“Drezden Files”) — волшебник, который даже не пытается притворяться ублюдком, обладает старомодными манерами и никогда не упустит возможности спасти попавшую в беду девицу.

Торкил Эймор читает Жюля Верна и смотрит двухмерные фильмы XX века, что в рассказе «Тьма» помогает ему разгадать загадку. Однако, несмотря на эту фантастическую «инаковость», детективы кажутся лучше приспособленными к действительности, в которой живут – Эймор даже не скрывает, что предпочитает виртуальные миры реальным, потому что женщины в первом красивее. Фантастические наследники Марлоу также имеют прошлое – достаточно много известно о детстве Кастора и Дрездена, а Маддердин дождался уже двух книг, описывающих его ранние годы. Они не столь одиноки, как их прототип -- Маддердин путешествует в сопровождении верных слуг, у Кастора и Дрездена есть друзья и родственники.

Однако ведьмак Геральт обособлен и обладает многими чертами Марлоу. Циничная отчужденность Геральта — это реакция человека, разочаровавшегося в мире, но в то же время осознающего, что зло невозможно искоренить и что иногда у него нет другого выбора, кроме как использовать зло. Новелла «Вопрос цены» многое заимствует из традиций черных криминальных историй -- ведь в этом жанре популярен мотив детектива, нанятого кем-то, имеющим неясные намерения. Задача сыщика (ведьмака) здесь не столько сделать то, за что ему заплатили, сколько, прежде всего, выяснить, для чего на самом деле работодатель хочет его использовать, и выпутаться из многоэтажных интриг.

Мир

Герой с чандлеровскими чертами прекрасно чувствует себя в любой условности. Инквизитор Маддердин преследует еретиков и ведьм в альтернативной Европе эпохи Возрождения, в которой Иисус Христос не умер на кресте, а сошел с него, чтобы наказать неверующих. Лейтенант Иоахим Гирш из повести «Закон крови» (том «За горстку червонцев» Роберта Форыся—Robert Foryś “Za garść czerwonców”) – в соответствии с принципом нуара, согласно которому виновными чаще всего являются те, у кого больше власти – раскрывает тайны заговора, следы которого уходят в свиту короля Сигизмунда IV Вазы.

Два детектива, Гарри Дрезден и Феликс Кастор, перемещаются в современных мирах, правда, дополненных действенной магией. «Досье Дрездена» — это скорее приключенческое фэнтези, а романы Майка Кэри (Mike Carey) иногда касаются ужасов. В том, что касается образа главного героя и стилистики ближе к Чендлеру подходит Кэри («Я с ходу его возненавидел, чтобы потом сэкономить время и силы», — говорит Кастор при виде нанявшего его человека), и в обоих циклах характерная черта элементы нуара интересно перенесены на почву фантастики.

Например, мотив «чрезвычайно привлекательной и в то же время смертельно опасной блондинки», характерный для романов Чандлера, находит свое как нельзя более точное воплощение у Кэри в феноменально красивой Джульетте (на самом деле: Аюлютсикаэль), брюнетке правда, а не блондинке, она суккуб, которая во время полового акта высасывает душу из мужчин.

Чандлеровские мотивы можно поместить в реалии, близкие к современности, как это имеет место в написанном с подмигиванием цикле Лукаша Орбитовского и Ярослава Урбанюка «Пес и церковник», где фоном происходящих событий является польская реальность рубежа 1980-х и 1990-х годов.

Можно, наконец, перенести действие в будущее. Образцом чандлеровской научной фантастики является не роман, а культовый фильм "Бегущий по лезвию", в котором Харрисон Форд в длинном плаще (второй после шляпы важнейший атрибут детектива) гонится за мятежными андроидами в вечно темном, залитом дождевыми потоками Лос-Анджелесе.

Здесь любителей черного криминала нужно предупредить: книга, представляющая собой свободную новеллизацию фильма, хотя, несомненно, и представляет интерес, содержит мало элементов нуара.

В книжном цикле, повествующем о приключениях Оуэна Йетса, мир будущего не сильно отличается от нашего, зато Марцин Пшибылек смело дает волю своему воображению, создавая реальность, в которой часть людей живет только и исключительно в Интернете, а сетевые сущности могут стать людьми. Приключения Торкила Эймора начинаются с камеральных, зачастую очень коротких (едва несколько страниц) историй с «загадкой на заднем плане», чтобы в конце концов превратиться в размашистые романы, на страницах которых ареной деятельности детектива является не только Земля, но и колония Гайя и космос, а карточной ставкой становится судьба всего человечества.

Мрачно

В масштабности роману Ричарда Моргана «Видоизмененный углерод» (Richard Morgan “Altered Carbon”, 2002), безусловно, нельзя отказать.

Это смесь научной фантастики, киберпанка, триллера и мрачной криминальной истории, действие которой происходит в жестоком мире будущего, в котором преодоление смерти не принесло обществу счастья. Напротив – возможность записи человеческого сознания с последующим переносом этой записи в новое тело углубила хаос и лишила людей тормозов. Морган — это современный Чандлер, имеющий еще меньшие заблуждения относительно благородства натуры homo sapiens, а Такеши Ковач, герой открытого «Видоизмененным углеродом» цикла, не имеет в себе ничего от утраченного рыцарства — он тренированный убийца, теоретически лишенный чувств. Именно теоретически — потому что в соответствии с правилами конвенции Ковач в итоге окажется менее «черным», чем можно было бы ожидать.

Без сомнения, оригинальной идеей является вплетение криминальной историю в стиле нуар в альтернативно-фантастическую историю о том, как евреи поселяются на Аляске после Второй мировой войны. Герой «Союза еврейских полисменов» Майкла Шейбона (Michal Chabon “The Yiddish Policemen’s Union”, 2007) ) — Меир Ландсман, детектив, лишенный всего того, что делает облик Марлоу таким привлекательным для многих читателей.

Ландсман не красавец и не остряк, не крепыш и не герой – он скорее одинокий и стареющий мужчина, чем герой поп-культуры. Однако здесь можно увидеть влияние Чандлера, особенно в описаниях мира, мрачных и в то же время чрезвычайно многозначительных благодаря изобретательным сравнениям с некоторой долей черного юмора.

Весело

Если «Видоизмененный углерод» и «Союз еврейских полисменов» черпают из творчества Чандлера все самое мрачное, то на другом конце шкалы находятся романы Глена Кука (Glen Cook “The Garrett Files”).

Цикл приключений детектива Гаррета — это Чандлер, одновременно фантастический и возведенный в квадрат. Здесь всего больше — экшн-сцен и красивых женщин, тумаков, получаемых крепким, как скала, ветераном, а также юмора, ведь почти каждое предложение в произведениях Кука построено так, чтобы вместить в себя ту или иную шутку. В то же время богатство нуарного мира с поразительной тщательностью перенесено в реалии фэнтези. В мультикультурном городе, подобном плавильному тиглю, вместо мексиканских, итальянских или ирландских банд водятся оборотни, вампиры и даже бесенята, а герои используют магию, как огнестрельное оружие.

Чуть более тонкий и в то же время более абсурдный тип юмора можно встретить в книгах Дугласа Адамса (Douglas Adams).

Главный герой «Холистического детективного агентства Дирка Джентли» (“Dirk Gently’s Holistic Detective Agency”, 2002) и «Долгого безумного чаепития души» (“The Long Dark Tea-Time of the Soul”, 1988) — сыщик не только холистический, но и также эксцентричный, некритично принимающий самые фантастические объяснения дел, которые он ведет, и невозмутимо разгребающий непредвиденные последствия собственных действий («…мой метод маневрирования имеет свои преимущества. Быть может я не там, где собирался быть, но зато я там, где быть должен»).

Хорошее развлечение обеспечивает и «По следам единорога» Майка Резника (Mick Resnick “Stalking the Unicorn”, 1987) — роман, в котором автор то и дело подмигивает читателю, посмеиваясь над стереотипом о частном детективе.

Главный герой, Джон Джастин Мэллори, в новогоднюю ночь утешает себя бурбоном, расстроенный тем, что вместо романа с очаровательной секретаршей-эротоманкой Велмой он оплакивает побег жены с его напарником. Во второй части, озаглавленной «По следам вампира» (“Stalking Vampire”, 2008), появляется персонаж Чешуйчатого Джима Чандлера, дракона и в то же время автора крайне плохо раскупаемых криминальных романов (последний разошелся тиражом 600 экземпляров), герою которых «стучат по голове как минимум раз в каждой главе, а грудастые блондинки прыгают в постель, стоит ему поманить их пальцем».

Если бы Марлоу был женщиной

Постчандлеровский фантастический криминал — удел не только мужчин. Предшественницей среди женщин-детективов, действующих в реалиях городского фэнтези, является Анита Блейк из цикла романов Лорел Гамильтон (Laurell Hamilton), истребительница вампиров и в то же время аниматор (воскресительница мертвых), крутая женщина, которая тем не менее в кризисных ситуациях любит спать с любимым плюшевым пингвиненком.

По ее стопам идут Вики Нельсон из книг Тани Хафф (Tanya Huff)

и Харпер Блейн из романа «Входящая во Мглу» Кэт Ричардсон (Kat Richardson “Greywalker”, 2006)

— женские эквиваленты Марлоу: умные, одинаково хорошо владеющие умом и оружием, достаточно самокритичные, внешне привлекательные, хотя и не без недостатков (Анита не высока ростом, Вики страдает серьезным нарушением зрения). При этом они – аналогично герою Чендлера, которому нравились опасные женщины – имеют слабость к опасным мужчинам, не обязательно, впрочем, людского рода). Жаль, однако, что ни одна их женщин-детективов не обладает самоуверенным обаянием Феликса Кастора или очаровательной мягкостью Гарри Дрездена, да и повествование в вышеупомянутых романах явно менее забавно.

Писательницы, однако, придают большее значение социальным связям: у Аниты есть группа приятельниц, Вику вводит в мир магии вампир, Харпер, в свою очередь, находит поддержку у супружеской пары, которая интересуется колдовством и объясняет свежеиспеченной «ходящей во тьме», в чем заключается ее сила. Женщинам чаще сосредотачиваются на любовной жизни своих героинь -- в сериале Тани Хафф даже может сложиться впечатление, что вторым важнейшим вопросом после «кто виноват?» является вопрос «что выбрать героине?»: захватывающее приключение в объятиях вампира или стабилизацию под боком бывшего напарника-полицейского?

По аналогичному пути движется книжный цикл Шарлин Харрис (Charlaine Harris), начатый романом «День мертвеца» (“Grave Sight”, 2005) и повествующий о Харпер Коннелли, которая после удара молнии обрела способность чувствовать, где спрятаны трупы.

Почти столь же важными, как и тайна, являются здесь сердечные переживания Харпер, в том числе интригующие отношения между ней и ее названным братом, который одновременно является своего рода опекуном (без его помощи, как определенно указывает писательница, героиня не овладела бы необычной профессией искательницы мертвых тел). Развития романтических мотивов можно ожидать также от сериала Ким Харрисон (Kim Harrison), героиней которого является Рэйчел Морган, колдунья и охотница за головами.

Уже первый том цикла «The Hollows” -- «Мертвая ведьма пошла погулять» (“Dead Witch Walking”, 2004) получил премию P.E.A.R.L. (Paranormal Excellence Award for Romantic Literature).

Движение в направлении популярного ныне «паранормального романа» — это один, но определенно не самый интересный путь, по которому может пойти фантастическая криминальная история. Второй путь намечен оригинальным экспериментом Шейбона, третий – солидная, хоть и не особенно новаторская трактовка темы такими авторами, как Джим Батчер или Майк Кэри. В этой конвенции есть место как легким развлечениям, современной сказке о циничном рыцаре, побеждающем чудовище, так и книгам, в которых тема «вездесущности зла» рассматривается совершенно серьезно. И ведь романы – это не все, есть еще и комиксы, и фильмы. Здесь, конечно, нельзя не упомянуть блестяще поставленный «Город грехов», который представляет собой не столько фантастику с элементами нуара, сколько нуар с элементами фантастики.

Идея взять повествование, героя или мир Чандлера и соединить их с фэнтези или научной фантастикой все еще жива, а фантастические наследники самого известного американского автора криминальных романов еще не сказали своего последнего слова.

21. Статья Лукаша Орбитовского/Łukasz Orbitowski, напечатанная на стр. 78, носит название:

Их книг об «ужасном» кино следует, что в 1981 году за внимание зрителей боролись два фильма об оборотнях: «Американский оборотень в Лондоне» Джона Лэндиса и «Вой» Джо Данте. А ведь был еще и третий фильм.

Оба фильма теперь прочно забыты, и оба имеют общие элементы. Акцент в них был сделан на новаторских для того времени спецэффектах, прежде всего на трансформации, болезненном последовательном превращении в зверя, и это весьма отличается от сегодняшнего мгновенного «бзуууум» -- и готово. Дело дошло также до вторжения в другие жанры. Лэндис объединил хоррор с глупой молодежной комедией, Данте коснулся темы детективов и триллеров. О первом фильме я пытаюсь забыть, второй занимает определенное место в моем сердце, потому что именно там я впервые в жизни увидел настоящую эротическую сцену (соседская дача, мне было двенадцать лет, видеомагнитофон был большим как гроб для спаниеля, мурашки по телу). Но есть и третий фильм этого года. Это «Волки» режиссера Майкла Уодли, с Альбертом Финни, Эдвардом Джеймсом Олмосом в главных ролях и Томом Уэйтсом в эпизоде пьянства.

Я мог бы сейчас написать, как меня тогда возбудила это кинокартина, как мои гормоны утихали после просмотра «Воя», побредить о мистическом опыте эпохи видео, увековеченном ныне в коллекции золотых воспоминаний – но где там. На «Волков» я наткнулся недавно, когда искал чего-нибудь «волколакского», но с намеком на смысл, что было невероятно трудным заданием. И таки нашел. Поначалу мне показалось, что фильм неправильно датирован, я даже прервал просмотр, навел справки. Энергичная операторская работа, видение происходящего глазами монстра – неужели такой фильм действительно сняли в начале восьмидесятых годов прошлого века? И лишь прически героев избавили меня от сомнений. Если произведения Лэндиса и Данте предвещали новые времена громовым явлением спецэффектов, то Уодли, кинодокументалист и специалист по съемке рок-концертов, попытался придать своему фильму энергетику подлинного музыкального зрелища.

Первый же эпизод вжимает зрителя в кресло, если, конечно, таковое у него есть, а если нет, то ему следует его купить, как раз с мыслью о «Волках». Сначала пробежка по разрушенному пригороду, производящему впечатление открытки с конца света, затем появляется господин мультимиллионер, машущий мастерком – открывает строительство чего-то индустриального. И видим мы его как-то странно, то есть глазами чудовища. Чуть позже тот же монстр, вместе с напарниками убивает богача, его накачанную наркотиками супругу и охранника. Вполне профессионально, подобно хищникам – вначале погибает вожак стаи, то есть упомянутый телохранитель (у него есть оружие, в случае угрозы он способен взять ситуацию под контроль), потом все остальные, и это только начало. Позже погибают бомжи, т.е. зубастые убийцы уверенно движутся вниз по социальной лестнице.

Расследование поручают Уилсону, слегка чудаковатому полицейскому, внешне похожему на беженца из 60-х годов. И обнаруживаются типично horror-ные факты: в ранах у жертв нет ни малейших следов металла, они нанесены вроде как зубами, а клочки волос на одежде (surprise, surprise!) – волчьи. Уилсон, будучи человеком догадливым, подозревает, что в Нью-Йорке бесчинствует какой-то большой зверь, хотя интересуется также работающими на стройке индейцами.

По совершенно другим причинам он обращает внимание на приданную ему в помощь девушку. К счастью, дело происходит в 1980-е годах, когда хорошо ухоженные умные женщины любили пьяных крутых парней, их большие пистолеты, сигары и разговоры сплошными пословицами и афоризмами. Их дальнейшие отношения — предмет неплохого сиквела, выдержанного в тоне семейных ужасов. Ну да бог с ними, нам надо гнаться за волком.

Тут недостает большинства сюжетных нитей, присутствующих в фильмах о волколаках — укуса, загадки относительно того, кто тут ликантроп, наконец, тщательно продуманной сцены трансформации. Но фильм Уодли -- это вариация на тему.

Ибо оборотень – это не человек, превращающийся в волка, а что-то вроде призрака волка, функционирующего на стайной основе на своей территории и воспринимающего людей в широкой перспективе пищевой лестницы. Сцена, в которой Уилсон идет по следу оборотня, следя за индейцем, выгибающемся в трансе (Олмос очень хорош в этой роли) настолько же забавна, насколько искусна.

Из-за общей задумки режиссер решил заменить студийных чудовищ настоящими животными. Вероятно именно поэтому «Волки» в момент премьеры лишились привлекательности, хотя – хотя, в отличии от конкурентов, -- сегодня они не кажутся слабыми.

А поскольку я люблю простые метафоры, вынужден влюбиться – «хорроры» высвобождают этакое вот принуждение к любви. Мы склонны легко выбрасывать ненужные вещи, в данном случае целые городские районы, предназначенные на снос. Это разумно, это необходимо. Эти пустеющие места очищают призраки, даже не злые, к тому порядку, о котором и мне самому хочется забыть, к дикому мир до цивилизации. Мы посылаем им приглашение, уходя, обрекая на вымирание (здесь, жестокое) тех людей, которые на самом деле не хотели гнаться наперегонки за меняющимся миром. Вместо человека в волка превращается весь городской район, и я вижу теперь улицы, сплетающиеся в сухожилия, и челюсти с клыками разрушенных домов. Он поворачивает ко мне огромный обожженный глаз.

Ух ты! Он меня цапнул! Он меня укусил…

“Wolfen”. Reż. Michael Wadleigh. Wyst.: Albert Finney, Edward James Olmos. USA, 1981 («Волки». Реж. Майкл Уодли. В ролях: Альберт Финни, Эдвард Джеймс Олмос. США, 1981).